И в этот момент, я поняла, что я – вечность.

Я начну свой пост не с жалкого в данный момент приветствия, не с обозревательного круга моей жизни, я не буду писать про еду, рисунки, архитектуру, никаких немыслимых и бессмыслимых повестей. Я расскажу одну историю, которая будет длиться вечность. Даже, когда мои кости иссохнут и превратятся в ничто, даже, когда останется только душа. Мы усаживаемся у костра и внимаем треску огня. 

Это был холодный ноябрь, а в лесу было еще холоднее, и надежда о этих двух днях веселья и счастья, когда было больно ехать обратно домой и раставаться со своими одноклассниками. 
Мой класс - семнадцать человек, все разные, с разными историями и телосложениями, каждый отличается и пытается за счет этого выделиться. Кто высокий и красивый, кто низких и худой(это я!), кто с узкими глазами, кто с голубыми и карими, а еще есть всего лишь одна пара чистых зеленых и без всяких примесей(да ведь это тоже я!).
Как бы не было иронии, но я всем своим телом ненавижу свой класс. Конечно, есть исключение и не в числе трех или четырех, этих исключений гораздо больше, но все омрачается, только стоит начаться уроку. 
Но, когда был турслет(почему-то я сейчас плачу), я настолько была рядом со всеми девочками и со всеми мальчиками(да ведь там была вся школа!) и эта моя потребность слиться в одной большой толпе, уединиться в тепле и в пледе, она сбывалась. Мне было так хорошо, я цвела, что даже после неудобной и практически бессонной ночи синяков под глазами не было. Мне не хватало все это время бьющей через край чаши жизни и энергии окружающих меня людей. Я питалась, там рядом, я была в лесу. Я гуляла в лесу, я дышала лесом, моя любовь к деревьям, что пускаются в небо вьющимися кронами, и к зеленым огонькам в ночи, смешалась густой краской на предплечье. Я надела красную куртку,которая была на два размера больше и чувствовала себя в безопасности. Я рядом  с этими людьми, и я под защитой утренних звезд и ночных ветров. 
Было рано и хитрый холод покоился на наших плечах. Мы стояли на школьной площадке, кто с родителями, кто с телефоном и наушниками, кто с друзьями. Меня отвела мама, несмотря на то, что до школы идти минут пять (если бежать быстро), несмотря на то, что я возражала, ведь сумки были не такими уж и тяжелыми. Мама волнуется за меня. До сих пор. Даже не обращая внимания, что поездка была еще в прошлом году, она все еще боится, что я могу снова незаметно ускользнуть от нее, она думает, что я не справлюсь. Но мой жалостный и охрипший голос твердит обратное. Я стояла, касаясь плечами чьих-то рук, я стояла в этой толкуче, скоро солнце поднялось над нами. Скоро приехал автобус. 
Я немного устала, что я интроверт. Это занимает много времени и сил, сейчас я приберегаю эту роскошь на самые черные дни, а пока...
Д тоже отпустили, только без ночевки. На выходных я буду шмыгать носом в подушку, потому что она не смогла получить ту радость, что получила я. Да и наверняка никто такой удельной теплоты, как я, не получает в дешевеньких турслетах. Мне хорошо, я с трудом, но загружаю сумку, мне помогают подруги. Не мальчики, а подруги. Что же, в этом свой шарм. 
Мы едем туда, где забудем на пару дней кто мы, как мы. В Абрау-Дюрсо, к озеру, к лесам и горам, к свободе и дару бегать и карабкаться, к любви к своим сильным и здоровым телам, к мгновенному омоложению лет на все сто, потому что мы еще слишком маленькие для чего-то бесстыдного, потому что нам четырнадцать и мы бегаем с пятиклашками, тайно таращимся на одиннадцатиклассников, а вместо отвратительных био-туалетов предпочитаем крутые склоны и заросшие тропы. Мы приезжаем, дорога слишком быстрая, и ставим палатки. С трудом, но справляемся. Мы вбиваем колышки, кокетливо просим мальчиков нам помочь, те заняты планшетами и чипсами, но я не гордая и тут...
Сплошь из кустарников, неба почти не видно, это зеленое изобилие и обрывы, а еще грязное у берега озеро, дивные конкурсы, милый Н и вечерние киносеансы с пледом и фонарем, страшилки, добрые учителя(которые наверняка подорвались срыву после этих бушующих и диких нас), еда-еда! Такая вкусная и чистая, временный татуировки еле-пишущими маркерами и жаренный зефир на шпаге, покрытой соленым жиром от сочного мяса. Мы впивались в него зубами и бежали дальше. Мы искали возможность убежать ночью в лес, нет, понарошку, чтобы нас спохватились и искали до холодной зари. А еще мы спали с милым братом Л, просто потому что кто-то насмердил в его палатке, но зато таких веселых ночей я не проводила никогда. Когда Л проснулась среди ночи, голодная и бодрая, а вся еда на улице и, звеня тарелками и посудами(и именно посудами,  которые к тому же оказались под попами!), мы доставали жалкие хлебцы и ждали, пока каждая из нас насытится. А где-то в середине я проснулась из-за того, что мне зябко, потому что П все мое одеяло и спальный мешок похоронила под собой, я решила ее не тревожить и заснула так. Укрывшись чьим-то пледом. А потом у нас был поход, когда я обессилила, когда обессилили все. Это было действительно невыносимо и страшно, такие были крутые  склоны, что приходилось или срываться на бешеную скорость, или ползти на карачках. Страшно и так волнительно. Я говорила, что влюбилась в это место? И в красочное шоу с огнями, по-моему меры безопасности были нарушены. Но мы живем, мы вспоминаем, мы делимся, эта любовь, в которой я призналась всему миру,  питается новыми впечатлениями и историями. Было так красиво и умиротворенно. Это кажется называется счастьем. Я понимаю, что вам неудобно представить, насколько может быть простым чувство счастья. Наверное, для некоторых это будет откровением, но я готова проучиться целую вечность в школе, лишь бы эти походы не кончались... Но через три года, для меня все кончится. 

Melpomene

1.

-Богиня Мельпомена, вы готовы?

Сладковатый дым так наполнял мою кожу и волосы запахом, осыпался на лицо плотным осадком, что я величественно закрыла глаза, продолжая размышлять.
-Да.
Это был приговор, тонувший среди тысячи немых лиц, растаявший, словно утренний иней к полудню.
Я, Богиня грустной музыки, здесь, на пиках снежных гор, наслаждаюсь с матерью Меланхолией тянущими на себя весь холод облаками. Наши босые ноги касаются бесформенных барашков, мы такие гигантские, что без проблем обойдем земной шар в два шага. И это так грустно, что я не осознаю движения своих рук. Они мягко перебирают серебряные струны арфы, а мне так жаль. Мы не можем насладиться жизнью. Мы, великие Боги, но нас приковали к какой-то бестолковой Земле. Земля...
Земля на небе восхитительна. Ее мягкие клубки почвы после дождя как одеяло. Я готова целовать каждую клеточку земли, чтобы ощутить ее сырость на губах и плечах. 
Скоро я смогу это сделать.
-Вы боитесь?
Я непозволительно шикнула на него. Вопрос был одним из самых глупых, каких только приходилось отмечать у себя в голове.
-Дочери Великой Тоски не чувствуют страха или всепоглощающего ужаса. Мы способны только на глубокую скорбь или волнение. 
Циклоп как-то вяло кивнул и потянулся за серебряным Граалем.
-Вы зря бежите от себя. Вы умрете от ужаса. Вас стопчут люди.
-Скажи всему небосводу, что я навсегда буду погребена под Мать Рею. 
Я взяла в свои ладони Грааль. Жидкость в нем пахла мускусом, мятой и морской солью. Столь странных ароматов я не слышала нигде.
-Я могу взять арфу?
Циклоп покачал головой и со вздохом добавил:
-Тонкие струны будут внутри вас. Там внизу, Священную Симфонию называют душой.
-Душой? – это слово напоминало вечную гармонию и экзотический запах арома-палочек. 
-Запомните это слово. Берегитесь тех, у кого ее нет. 
Я кивнула, сосредоточенная и серьезная. Безмятежных мыслей не осталось. Не осталось и невесомой тяжести на моем плече. То, через что я передавала всю себя, остается тут. Под тенью бесконечного дуба, чьи листья мягко нашептывали полночь. Именно здесь родились все Боги. Именно здесь был начат мир, чьи корни пустились не к божественности - вверх, а к грязи - вниз. Вся эта система была столь несовершенна, что грешно было обвинять людей. Просто кто-то забыл выключить Закон Ньютона. Так и родилась Земля, которую еще никто с самых первых десятилетий не очистил от шлаков. 
-Пора бы. 
Я посмотрела в муторную жидкость. Никто из нас не имел права наблюдать свое отражение, все это считалось плохой вестью. Я долго вылавливала свои черты в неясных переливах: кто я?
Но внезапно мне показалось, что я безликая. Теперь стало по-настоящему страшно. 
Я наклонила над собой Грааль, и жидкость, схожая с плотностью океана, посыпалась на мою макушку, стекая по безликому лицу, шее, плечам, груди, рукам. 
Я ощутила, как саднит кожа, неприятно чешутся руки и ноги. Запах превратился в вонь от чего-то пропавшего. 
Вся жидкость застыла на мне, словно превратилась в камень. Она отливала сиянием жемчуга и искрилась. Мои кости хрустели и звенели, из такого прочного драгоценного металла они были сделаны, что жидкость никак не могла побороть эту силу и сковать мое тело. Чем меньше я становилась, тем больше было желание разодрать на себе плоть и заглушить эту убийственную боль. Назад пути нет. 
Когда я упала вниз, не думала, что у меня будет преимущество в лице четырех лап, хвоста и шерсти. И как оказалось, корней у меня тоже нет, даже самых маленьких! Я себя всю обсмотрела. Я даже попыталась дотронуться до тех струн внутри себя, про которых говорил Циклоп. Я не то, что не смогла на них сыграть, я их не ощущала и не осязала. 
Он обманул меня! Он дал мне не ту жидкость. 
Вместо цветка я стала кошкой. 
2.
Я не знаю, как мне передать весь кошмар, я не знаю, что мне делать. Я думала, что цветку надо лишь здороваться с солнцем и благодарить почву за влагу, но именно сейчас я не цветок. Может, стоит подождать?
Может, все не так серьезно?
Помимо паники и отсутствия самоконтроля, мою голову разбивают сотня впечатлений, ароматов (и честно сказать, не все из них приятные), слов, музыки и шума! И столько света! Столько людей, и так легко заблудиться, и все наступают друг дружке на хвосты...
Я хочу найти себе место - не могу. Все занято, все кричат!.. Куда я попала?
Где я? Чья это земля? Где здесь святилища? Где связаться с Матерью?
Я кричу, выходит слабый писк, мне так стыдно за бессилие. Мне так неуютно, мне так жарко, я чувствую, как мои слабые и короткие лапы не готовы к дистанции, они слишком беспомощны. Там вдали пахнет гарью, сердце подрывается, я готова плакать… не от грусти, а от ужаса. 
Где мой дом? Где мои ловкие руки?
Я срываю с себя кожу и прячусь между домами. Там темно и сыро. Почти как под землей.

3.
К вечеру я ощущаю новую силу где-то со стороны брюха. Она тянет до невыносимости, такого дискомфорта я еще не ощущала. 
Что-то внутри сворачивается в тугой и плотный узел. "Узел" начинает вибрировать внутри меня, что сворачивает наизнанку! Я барахтаюсь и напрочь забываю, что веду себя как ребенок, а не как Бог. Более того, пойди, попробуй докажи, что ты не кошка на самом-то деле. Как-то все нечестно получается. 
Мяукаю, слабый писк отзывается каким-то неестественным гулом. Здесь темно, но почему-то я способна разглядеть свою торчащую в разную сторону шерстку. В полной ночи от нее исходит приятное серебристое мерцание и пахнет спаленной солью и грозой. Запах свободы!
Я снова сворачиваюсь в клубок, мое брюхо будто засасывает пылесос. Только изнутри. 
А может быть, я сейчас превращусь в цветок? Да, точно! Циклоп лишь нечаянно добавил ненужный цвет и аромат. Я решила подождать, но ждала минуту, а потом две, а потом три, а потом четыре, а потом совсем пришла в ярость и обратилась к Матери с мольбой о помощи и с прощениями. Мне было так стыдно, что я не подумала, я бросила свой дом и своих сестер взамен на смерть в каком-то подвале? Нет, я буду бороться. И волхвы неба снизошли ко мне через всю эту рухлядь и подарили озарение. Оно нимбом упало на мою макушку и осветило путь моей судьбы. Это таинственное ворчание было (курсивом следующее слово) душой!..
«Тонкие струны будут внутри вас. Там, внизу, Священную Симфонию называют душой».
Душа проснулась во мне! Она здесь! Я чувствую ее!
Я ликовала, и мое счастье о невидимых струнах где-то в кишках бодрило мое сердце, и кровь пульсировала по слабенькому, но живому тельцу. 
Только позже, когда меня кормила Инди, я поняла, что никакая это не душа, а голод по сочной куриной ножке, да по копченой колбасе, тайно и бесстыдно схваченной со стола...
Но это чувство связи с чем-то высшим (в моем случае с домом) заставляло меня морить себя голодовками, чтобы ощущать тугой комочек и ворчание ненасытной "души".

4.
Был рассвет. 
И было пусто. 
И редкие лица спускались в метро. 
Пахло свежими новостями и пыльной типографией напротив пекарни. Все оживало удивительной картиной. 
Оживала я, мое тело и разум. Я чистила свои аккуратненькие лапки цвета плотного дыма, который неграмотные и грубые люди будут называть серым и мышиным. 
И я дышала полным брюхом и затхлыми дорогами. Вчера вечером я все-таки вышла из своего убежища. Я почему-то перестала радоваться музыке своей души, потому что если любую проблему можно решить, то ее было просто невозможно заткнуть. У меня стала болеть голова (странная связь - голова и желудок), я понимала, что не смогу вытерпеть до утра и наверняка засну вечным и мучительным сном. Но одна рыжая девочка с яркими синими глазами (она была похожа на райскую птичку) остановилась передо мной и, простояв с минуту, опустилась на корточки и достала такую вкусную вещь, которую я еще ни разу в жизни не вкушала! Она назвала этот дар грубым "селедка", но я бы дала такой еде какое-то нежное и незамудренное слово. Ну, например, я бы сказала на эту соленую мякоть " Плод Нептуна" или что-то в этом роде. Девочке на вид было лет семь, но я бы дала ей все пять. Она потрепала меня за ушком, так неуклюже и так приятно, что я решила, что приду сегодня вечером в то же место. И буду ее ждать. 

5.
Я ждала долго, скажу честно. На меня успели налететь какие-то Богоубийцы, они хотели меня потискать и потянуть за хвост, я еле оторвалась и уже успела проголодаться, как мои супер-чувствительные усики потянулись к густой веренице запахов и неизведанных дорог, и один аромат из всех пах чем-то незнакомым и приятным, и на сытный желудок это было аппетитнее всякой рыбы. Это было персиковое дерево, и его макушки виднелись из бесконечной стены желтого забора. Это дерево еще сыграет роль, и поверьте мне, самую страшную. 
Ну а ближе к вечеру машин на дороге стало больше, чем деревьев и кустов на всей длинной улице. Я уже стала искать спасение, мечтая улизнуть к тому деревцу. Я почему-то верила, что найду там дом. Впрочем, и это сбылось. Но те смешанные чувства были такими согревающими и уютными, я уже даже не знала, стоит ли ждать рыжую. Пока не увидела пару синих глаз... Я в предвкушении встала на дыбы, у меня словно за один день сумел выработаться условный рефлекс, и я вопиюще неприлично мяукала, радуясь ее приходу. Вот только она шла не одна. И вообще прошла мимо. Рядом с ней шла темноволосая женщина, она крепко держала девочку за руку, и грубо подталкивала ее локтем вперед. 
«Но как же так? Я думала, что ты мне друг!..»
Я чувствовала себя предательски обманутой и скинутой с борта корабля "Честь и достоинство"
Это было так горько и грустно. Я подумала, что, может, она меня не узнала, но когда я жалобно мяукнула прямо перед ней, девочка почесала голову, ну а та сухая женщина даже глазом не моргнула. Что за жестокость?!
Но я так от плода Нептуна не откажусь. Даже не учуяв запаха еды, я все равно была огорчена тем фактом, что на меня не обратили внимания. 
А ну стоять!
Я поплелась вслед за этой парочкой, но рыжая лишь ускорила шаг. А в самом конце она повернулась и громко шикнула на меня! Я отскочила назад. Я убежала к персиковому дереву. 
6.
Вся моя жизнь стала скудной. Двухдневное приключение прошло еще пять дней назад, и типичная кошачья жизнь удручала. Одна сложность заключалась лишь в том, чтобы найти себе пищу не менее скудную, чем будни. Все остальное время я искала внутри себя струны священной арфы, на которой я могла бы сыграть свои чувства. Но это были даже не струны, а вода. Слезы. 
Я, Мельпомена, занялась своим обычным делом. Чего и вам советую.

7.
Персиковое дерево ветвится к самому небу. На нем благоухает тысяча цветков, они дарят мне роскошный запах, который перебивает эту противную соль и сырость с моей шкуры. 
Я даже не против представить себя рыбаком на покачивающейся средь моря лодке. Я представляю, как ловлю "селедку" и смачно облизываю лапки. 
А одним утренним днем (он был именно утренний, такого солнца я не встречала нигде!) что-то затрещало у корней моего убежища. Я, как всякая воительница, вскочила на лапы, мне за эти недели приходилось много раз отвоевывать свой дом от всяких разных дикарей и от любителей покорять вершины. Я всегда шипела, притворяясь монстром, чья воля - съесть кого-нибудь. И все уходили. 
Но сейчас я пошатнулась, гул внизу было невозможно съесть или перемяукать. Внизу какие-то конструкции, очень похожие на машины, приближались к дереву, К МОЕМУ ДОМУ! Они вонзили в его ствол длинный и зубчатый клинок, который зарычал, а от него пошатнулось дерево. Оно стремительно кренилось куда-то вниз, а я подумала, что в этот раз не предам дом. Но он был мне не домом. 
Где-то вдали прошла пара синих глаз, и я заплакала, унося вниз с собой всю свою память и беспомощное тельце. 
"Скажи всему небосводу, что я навсегда буду погребена под Мать Рею"
Теперь сбывалось все. 
7.1.
Про мечты и звездное небо. 
У меня было ничего. Оно крепилось где-то внутри грудной клетки, словно подлый и ядовитый паук. Нет, мне не справиться. 
-Кто ты?
Я встрепенулась. Кто-то в моей голове, да и еще вопросы неприличные задает. 
-Не знаю, -честно отвечаю я и опускаюсь на дно. 
-Что тебя здесь держит?
Я молчу. Недолго. 
-Не знаю. 
-Попробуй открыть глаза. 
-А как это сделать?
-Стоит только захотеть увидеть свет. 
-Зачем он нужен?
-Ты сдаешься? Или Ты готова бросить вызов жизни?
-Я уже это сделала. Уйди. 
Мне кажется, что здесь Я - Мельпомена настоящая. Я ощущаю свои руки и пальцы, и холод мраморной кожи. Я сворачиваюсь в тугой ком, позвоночник трещит. Я не кошка, я Богиня.
Исчезнет ли грустная музыка с земли? Люди не смогут излить себя в мелодию, они не смогут подобрать нужного языка. Мне хочется оставить после себя частицу своей души. Но мне кажется, что я уже умерла... Каково умереть?
Зачем эта невесомость, когда ты и так не существуешь? Зачем эта скорбь, когда формально скорбеть не по кому?
Что остается с нашим «я», если сердце замедляет свой ход? Мне зябко. И сыро. 
-Представь, что вокруг тебя сплошное звездное небо. 
Опять этот голос. Я пожимаю плечами. А, нет, забыла, что у меня нет плеч. Меня вообще нет. 
-Зачем?
-Так свободнее. И легче раствориться. 
-В чем?
-Тебе не кажется, что задаешь слишком много вопросов?
Я умолкаю, пытаюсь представить иссиня-черное полотно, усеянное мелкими мерцающими частицами. Я не могу это сделать, там, где жила я, всегда было утро. Но на помощь не приходит голос. Вместо этого мои веки пронзает свет. 
8.
-Я же говорила. Она сильная. 
-Говорила-говорила. Только зачем тебе эта блохастая кошка?
-Не блохастая. Она пахнет приятно. Сладкими плодами персика и...океаном. 
-А чем тебе наша речушка не океан? Твоя кошка серая, как асфальт. 
-Ты что, не видишь? Она серая, как дымка над городом. Будто сейчас на дворе бархатный август...
-Нагоняешь скуку, Инди. 
-Я лишь говорю правду, мама. Неужели ты не хочешь найти в простом красоту? Это так прекрасно... вдохновляться бытом и природой.
-Так думают только сумасшедшие. 
-Но ведь не это мы видим каждый раз, когда просыпаемся? Все наполнено чудесами. Все волшебно. 
9.
Меня зовут Мельпомена. Все вокруг - прекрасно. Каждая веточка дерева, взмах крыла синицы, шумные пробки, одиночество, темнота, грустная музыка, боги... Наши и ваши. Их много. Их так много, что не сосчитаешь. Это воздух, это луна, это сон, мимолетное касание, это башни из облаков, это гроза и туман. 
Весь мир кишит знаками, которые оставили наши предки как карту, когда нашли Свой рай. А мы слепо верим, что все это - будни. Но это не так. 
Ее зовут Инди. У нее каштановые волосы, зеленые глаза, мягкие джемпера и самые добрые руки в мире, что же еще нужно для полного счастья? 
Она слушает птиц вместо музыки, смотрит на небо вместо телевизора и вообще, всеми своими странностями, она чудеснее. Она не играет с игрушками, не любит мультики, она не говорит как взрослая, она не думает как взрослая, но кто такая Инди? Сколько ей лет на самом деле? 
Я не подпускаю к себе никого, кроме этой девочки, мне кажется, что она - перевоплощенный Бог. Такая же, как и я. Но что это за Божество, решившее навечно ужиться среди людей? Мне кажется, она понимает, что я догадываюсь о ее тайне. Но девочка отчаянно хранит ее, до конца нашей встречи Инди не раскроет свои карты, кто бы мог подумать.

Но для себя я решила, что она Артемида. Девственная Богиня охоты, природы и Луны. И я была права. 
10.
Бархат акварельных переливов, стройность линий, белое тягучее полотно...ммм, суфле!
-Ксандра! 
Знакомьтесь! Эта грузная женщина-молния с могучими пальцами (только на одном мизинце умещается пять перстней, представьте!) и с белым неуклюжим чепцом – мама Инди. И сейчас эта женщина осмелилась согнать меня, музу Мельпомену, со стола от праздничного торта с взбитыми сливками и разноцветными именными свечками! Да как она посмела? А ведь я могущественный пророк грусти и печали!.. Ням-ням, не смущайте, дайте я слижу крем с лапки. 
Да, я стала толще, но зато как похорошела! Видели вы бы мои грациозные усики, а какая у меня вальяжная походка, а как свободно крутится хвост... Я настолько прекрасна, что моя душа никого не волнует. Ну, разумеется кроме Инди. Ей сегодня по особой измерительный единице (подсказываю, единица наша - это время) исполняется восемь лет. Ее вдохновлено называют ребенком и не разрешают гулять по вечерам без взрослых, она считает это неправильным, потому что «каждая душа на этой планете – одинокая личность». Мне нравится ее голос и ее мысли, которым она посвящает свой сон. Она такая таинственная... А что вы, собственно говоря, хотели от Артемиды?
11.
Меня назвали Кассандрой. Но тетушка так любит это грозное «Ксандра! А ну слезь со стола!», что одна гласная и одна согласная по инерции исчезли. Зато знали бы вы, как дети во дворе звучно приговаривают «кис-кис» вслед за моим именем. Какие в нем привлекательные буквы. Кесс, Кесси. Кассандра... Моя маленькая Мельпомена с каждым днем куда-то прячется. 
12.
Все, что было до знакомства с Индии, стало незначительным. Мое излюбленное персиковое дерево снесли из-за того, что жители двора переживали за своих детей, помешавшихся на его высоте и сладких персиках. Слишком много неприятностей оно приносило, так считали все взрослые. И не спросив совета у своих дочерей и сыновей, большой бульдозер снес мое пристанище, мой храм, мое убежище, сокрушая могучие ветви вместе с моим телом. Инди нашла меня под сломанными ветвями, не знаю, какими усилиями, но эту часть она мне не рассказала. Она выходила меня, не смотря на запреты матери. А теперь я дышу, сморщив свой носик, и могу уловить все запахи и все нотки этого мира, я живу. А все потому, что одна маленькая девочка поверила в меня. 
13.
Сегодня было солнечно, приторно, и оковы солнца расходились золотым железом и жгучим пламенем по краям. Лето. Инди сидела за столом и что-то рисовала. Старательно и бескорыстно. 
Так могут рисовать только дети. Ее растрепанные косички напоминали плетущийся узор на корзинах, в которых обычно лежат свежие розы, промокшие от утренней росы. Сегодня Инди обещала мне показать ее мир, и я согласилась. Мне пришлось терпеть всяческие неудобства и опасную тряску, возможность оказаться за бортом была велика, потому что пластмассовая ячейка на ее велосипеде была порядком мала для меня. Но я смогла, я вынесла, а все, потому что так желала окунуться в историю ее предков. Я чтила прошлое этой маленькой девочки. 
Это лето пахло по-особенному. Мы шли по свежей и рыхлой земле, шли босиком. Мы вдыхали приторный сок сочной дикой травы под нашими ногами. Инди оставила свой велосипед у опушки, ее руки были заняты книгой, а в своих лапах я словно держала весь этот чудный мир с его несовершенными механизмами и заложенным во все одушевленное долгом жить. Лес – это особенное место, где звуки можно посчитать за тишину. Но на нашей планете нет тишины, и ее никогда не будет. Только потому, что люди стремятся заполнить пустоту, одиночество, пускай и назойливым жужжанием телевизора. Мне кажется, я смогу раскрыть тайну человечества. 
Под тенью этих величественных ветвей, пишущих будущее, пока тлеет настоящее. 
14.

Тайна человечества невелика. Она оказалась больным местом, слабой точкой. Я помню наш разговор с Инди до сих пор. Здесь, на небе, я вспоминаю его каждый день, пытаясь найти новый ключ, который окажется истинным спасением. Я хочу помочь людям полюбить друг друга. 
-Мне четырнадцать, но я чувствую себя одиннадцатилетним ребенком, как будто время застыло!
Люди боятся будущего. Я догадывалась это, когда на человечество напала мода предсказывать погоду и концы света. Но чтобы все дошло до гадальных карт и печений с предсказанием... Кто мог знать, что самый больной вопрос - это неизвестность. 
-Когда мне было лет десять, все случилось с точностью да наоборот. Я думала, что я столетняя старуха, повидавшая вековое царствование типа хордовых, подкласса человекоподобных. Что со мной не так, Кесси? Что?
Этот вопрос не давал ей покоя. Никогда, но я пыталась ей промяукать простую истину. Чем ты необыкновеннее, тем ты счастливее. 

15.

Каждое живое создание во вселенной имеет свой особый запах, свой цвет и яркость, свое тепло, вырабатываемое при особо сильных чувствах. Я знаю, что людей волнует вопрос, откуда появился мир, но думаю, им не стоит это знать. Иначе бы все давно уже закончилось тьмой, и солнце взорвалось от тяжких свинцовых гарпунов. Люди бы захотели большего. Покорив себя, они бы пожелали подчинить себе небо и звезды. Они бы захотели командовать природой, думая, что так удобно жить. Я боюсь представить, из чего мог состоять этот монстр величия и желания. 
Когда Циклоп мешал из ароматов и цветов жидкость для моего перевоплощения, он взял что-то более сложное и далекое от цветка, он словно знал, что мне нужно стать носителем этой бархатной шерстки и длинного хвоста. Говорят, что Циклоп - мудрейшее существо. Он пожертвовал своим глазом ради особого дара, с помощью которого его чуткие руки мешают из химических колбочек жидкость, способную гвоздь превратить в кита. Это тайный обряд, который позволял Божеству проникнуть к людям и остаться незамеченным. Например, чтобы стать Касанием тебе понадобится прохладное тепло, запах кожи и солнца, цвет любой материи с Земли. Чтобы проснуться Ночью, для тебя смешают вечное сияние Вселенной, цвет темной и померкшей радуги (ее обратная сторона, которая тоже существует), огонь звезд и аромат пустоты и пыльного океана. Моя жидкость состояла из пряных трав и соли, я даже думаю, что туда добавили сияние луны (кошка все-таки) и одну каплю ночи. Еще миллиарды таких комбинаций, который соединяет Грааль. Без него вещества не скрепятся между собой, я слышала, что это дар от Зевса и его братьев Великим Музам (мне и моим сестрам, звучит так восторженно). Единственное, над чем бьется Циклоп, так это над Сном и Человеком. Это алхимия, и если ты не открыл каких либо элементов, еще рано создавать что-то грандиозное. Цель всего неба - новый и чистый мир. Мы пытаемся добиться его с помощью нашей особой физики, не применяя чудес. Когда все комбинации (а они бесконечны!) смешаются в Граале, мы создадим совершенство. Но почему Человек настолько сложен, что его нельзя создать из ощущений и палитры красок... Я не знаю, эти создания слишком сильны своей душой.

16.
-Я прошу тебя, никогда не верь людям. - она сидела вся в слезах. Как бы ни было здесь места иронии, но от нее пахло курицей гриль и табаком, как это обычно бывает после забегаловок. Мой желудок просто не мог терпеть таких терзаний, так, Мельпомена, соберись.
Я мягко окружаю ее собой, устраиваюсь на ее коленках, утыкаюсь мордочкой в ее живот, усики улавливают ее запах. Вся она. Инди повсюду, как же я привязалась к этой девочке, желающей найти себе место. 
-Он сказал, что я слишком странная. Он обещал мне черные розы и полуночные разговоры на крышах. Но он сказал, что я слишком одинокая... Кесси, я вся слишком! И как мне бороться с вселенной внутри меня, которую я так старательно кормила ночами своими мыслями и вопросами? Стоит ли сторониться людей? Они причиняют мне боль. Знаешь, иногда мне кажется, что я родилась не на той планете и не тем существом. 
И я была с ней согласна, уж мне ли не знать. Я – одинокое Божество, бегущее от себя. 
17.
Мне становилось почему-то хуже. Может потому что небо все больше отдалялось, а солнце все короче царствовало на нем. Лазурное полотно, словно кто-то простирал испорченным стиральным порошком, и оно выцвело. Августовские краски – прощальные краски этого лета. В нашем доме целыми ночами не гаснет свет, а с тех пор, как шестнадцатилетней Инди привезли фотоаппарат, мой профиль красуется в аккуратных резных рамочках на стенах ее комнаты. 
Знали бы вы, как она изменилась за эти годы. Она стала выше, грациознее, привлекательнее. Но от меня исчезла моя маленькая Артемида, потому что Инди стала молчаливее и предпочла воскресным пробуждениям в лесу вечеринки и таинственность. Конечно, она не потерялась, просто спрятала настоящую себя. Она мне как-то один раз сказала, что не вписывается в этот мир. А я подумала: «Конечно, ведь ты Бог». Но почему-то ее молчание и слезы впервые подорвали мои мысли. 
18.
Сегодня девятнадцатое декабря, и выпал снег. Меня возили к ветеринару. Меня возили туда, где лечат животных. Мои кости все больше напоминают поржавевший от дождя сундук, а лапки такие беспомощные, что практически невозможно умыться. Я не могу убрать пелену с глаз, но на самом деле это не грязь, а испорченное зрение. Мне страшно. Чем дальше, тем я меньше способна раскрыться и передать все это чувство ответственности перед своим телом. Бессмертным незнакома старость. 
Я молча лежала на подоконнике, и эти разговоры на кухне обо мне стали бесполезными. Я давно поняла, что каждый час для Кесси последний, знали бы они, что я не умираю, что это только тело подводит к концу свою тропу. Сколько мне еще ждать? Пожалуй, это самый страшный вопрос. Бессмертным незнакома смерть. Я слышу лишь громкие голоса, но не их смысл. Уши невольно дергаются в сторону. Меня пришла посетить Инди. Она виновато присела рядом со мной. Вместо чистой и удивительной девочки вернулась взрослая и резкая охотница. Вместо надежды цинизм. Она стала слишком вольной и непослушной, ее неукротимая сила заставила прежнюю Инди отступить и научиться защищаться. Она превратилась из мягкой арфы в копье, не менее благородное и живое. Но я не хочу видеть ее, мне не нужна Артемида, мне нужна маленькая девочка и ее растрепанные косички. 
-Ксандра... -шепчет она. Теперь я взрослая и забавное «Кесси» затерялось так же, как и моя память. Эгоистка Инди, неужели тебе не понятно, что не все готовы взрослеть и выживать?
-Я знаю, что тебе нужно, - тихо говорит она и осторожно берется за ручку окна. Девушка медленно поворачивает ее, и меня пронзает лютый холод и снежные хлопья. Переступая через меня, она выпрыгивает в окно (благо первый этаж!), только теперь я замечаю на ее оголенном плече лямку фотоаппарата. На Инди тонкий растянутый свитер, на мне - моя старческая шкура. Кто замерзнет первый - не знаю, наверное, она, потому что кошки – дети тьмы и холода. Я не решаюсь шевельнуться. Она машет руками, зовет меня, кричит. А потом просто разворачивается и уходит. Меня это ранит до глубины и, собрав свою силу в хвост, я прыгаю вслед за ней. 
Мы идем по снегу, наши следы засыпает зимняя мука, словно высоты по колено не хватает. Я легкая, поэтому не проваливаюсь и бегу вперед, а вот замерзшая Инди (я была права) терпит поражения, но молчит. 
Мы доходим до опушки леса, стоит ли сейчас говорить, что мы переехали в новый дом, оберегающий лесных созданий, еще не знающих людей и горя? Они с любопытством ютятся на нашей грядке и выступают в качестве соседей. 
Я еще полгода назад охотилась здесь на синиц и полевых мышек. Еще полгода назад я жила бок о бок с молодостью, а потом вдруг поняла, что кончаюсь. Весь наш мир летален, мы были знакомы с этим давным-давно, но разговор меняет смысл, когда мы спрашиваем у себя: а были ли мы согласны на такое? Кто подписал этот приговор о конце всего: лампочек, терпения и молодости? Верующим легко сказать, что во всем виноваты Адам и Ева, ученым легко объяснить это законами и явлениями, циники признают этот мир незавершенной несовершенностью. А что думаю я? Мне кажется, но что-то ждет нас в конце. Ничего во вселенной не бывает бессмысленным, есть одно общее дело, связывающее человека с цветком. Дело это – быть живым и не заморачиваться, зачем у нас есть возможность узнать себя. Мы вышли из - под контроля и теперь всему ищем объяснения. Когда-нибудь физические явления исчерпают себя, и люди в ужасе отвернутся. Они не смогут объяснить, почему влюбились, почему захотели сладкое, а не соленое, почему умерли. Люди впадают в панику, если что-то выходит из - под контроля. Они боятся в давно закрепленной теории заметить изъян и подвергнуться страху, что все метки и шаблоны, по которым они жили, неправильны. Людям важно знать, что они делают все так, как требовал того какой-то безумный старец, обещавший в конце пути счастье и бесконечность. Имя старца – Вера. 
-Мы дошли, Ксандра. Устраивайся удобнее.
Она отчего-то нервничает. Я молча наблюдаю за ней, как она расхаживает по этой земле, фотографирует пейзаж, еще больше проваливается в снег и ругается на весь лес. Здесь редкие и жалкие деревья, потускневшее небо, дружелюбные белки и особо терпкий воздух. Но вместо того, чтобы сидеть, я бегаю и запрыгиваю на ветки деревьев и хочу насладиться этой землей, прежде чем уйти. 
Лапами я чувствую мелодию почвы, как она ублажает меня своим материнским теплом и зовет к себе. Ну уж нет, я не останусь гнить там, где родились тысячи нераскрытых тайн, я не хочу узнать ответы и разочароваться.
Инди смеется, я наконец-то вижу ее свежий румянец и настоящую улыбку. 
-Ты боишься смерти?
Она пытается сфотографировать меня, но я слишком занята, мне нужно поймать какой-нибудь запах, чтобы голова полностью забилась им. 
-Я верю, что год у нас еще есть. Я не буду торопиться. Кесси, и ты не торопись. Прелесть жизни не в том, чтобы успеть все и сразу. Иногда душа согревается быстрее, когда ты мечтаешь, а не вспоминаешь. 
А потом я сорвалась с ветки и упала. 
19.
-Инди! Ты глупая, безрассудная маленькая девочка! Я выкину этот фотоаппарат! Зачем ты повела Ксандру на улицу! Посмотри, ей плохо, она мучается!
На самом деле мне не плохо. Мое тело очень устало, и выгляжу я очень жалко в этой груде одеяла и подушек. Зато как удобно...
-Мама!
Я резко открываю глаза от испуга, наверное, спокойно исчезнуть мне не дадут. Перестаньте суетиться, проникнитесь моими мыслями, станьте мною, обретите мои глаза, помогите справиться со страхом... В ушах бархат от музыки пианино, где-то сбоку пламенеет дерево в камине, вокруг моего высокого кресла Инди, ее мать, тетушка и дед. Мне оставалось лишь поддаться, это самое страшное, когда всю свою жизнь ты борешься. Дед молча смотрел в окно, прикрыв глаза. Он – мудрый Циклоп в этой семье. Именно его слова заставляли смириться и поддаться искушению природы, быть ее частью. За окном уже давно стемнело, а вихри вьюги бились в оконные ставни. 
-Кесси, -шепчет Инди, она прислонилась макушкой к креслу. -Ты только не пугайся, если вдруг перестанешь видеть или чувствовать, я где-то читала, что люди умирают...словно по частям, а ты, как человек. Кесси...
Перед моими глазами маковое поле. И посреди него стоит маленькая девочка с каштановыми волосами, на ее руках нашел себе убежище маленький серый котенок. 
-Кесси!

Я не могу понять, кто это сейчас говорит. Голос реальности или девочка с косичками. 
-Кесси!
Кажется это Инди, и мой сон одновременно. Я отрываюсь от видения и снова обретаю способность дышать. Мне все холоднее, я жалобно мяукаю, а Инди легонько касается моей переносицы. 
-Не засыпай, мы переборем это. Ты еще сто лет проживешь!
Но вместо этой комнаты я снова оказываюсь в маковом поле. Девочка убегает от меня. Я вдруг осознано понимаю, что это Инди! Что это моя маленькая Инди, которую я так мечтала вновь ощутить. 
-Инди! -вдруг я могу говорить. Я говорю своим голосом, я чувствую, что вместо лап у меня ноги и руки, как это было в том забвении, когда я оказалась под спиленным деревом. Теперь я знаю, что это настоящий конец, но мне необходимо успеть поговорить с крошкой Инди. Нужно ее предупредить о многом. 
-Инди, это я!
-Я не знаю тебя! Уходи!
Я бегу за ней, но девочка не хочет остановиться. 
-Инди, это я была Ксандрой! Инди, послушай, ты должна знать эту тайну!
-Уходи! Кесси в моих руках, не трогай нас больше!
Я вдруг ощутила, насколько она далека. Я пыталась уговорить ее остановиться, она должна услышать, что я люблю ее, она должна знать, что ей не следует слушать людей. Ей надо остаться такой!
Впереди нас лес. Я вот-вот догоню ее... Она должна знать...
Девочка ускользнула от меня. 
20.
Я, Богиня грустной музыки, здесь, на пиках снежных гор, наслаждаюсь с матерью Меланхолией тянущими на себя весь холод облаками. Наши босые ноги касаются бесформенных барашков, мы такие гигантские, что без проблем обойдем земной шар в два шага. И это так...превосходно! Иногда мечты сильнее греют душу, чем воспоминания. 
Вчера Кесси умерла на руках у Инди. Ее похоронили в лесу, в коробке из- под теннисных туфлей, но похоронили как человека. Может, лучше, если земля пригреет эту кошку и найдет ей дом.

Было бы здорово, если бы люди не знали болезней, смерти, утрат. Но это единственное, что заставляет их быть людьми. Счастье чувствовать и помогать таким же, как ты. А еще этот вечный спор – дружба между божеством и человеком – тлеет с моих пальцев. Сколько войн прошло с начала царствования позвоночного млекопитающего (человека)? Ради чего? Ради присвоения того, что изначально принадлежало природе? И я все еще смотрю на ее каштановую макушку. Здесь не все так четко и ясно, но это из-за погоды. 
И это не история про меня, про кошку, и не про людей, души которых сравнимы с вселенными, а про что-то большее и глобальное, чем вискас или запах мяты. Эта история про Надежду.

Шифоновые блузки, природа, светлые будни, творчество. Прошу, вернись.

 

 

 

Когда Бог был Кроликом|When God was a Rabbit

Сара Уинман "Когда бог был кроликом"

Все началось со школьной читательской конференции и с журнала "Yes!"
Тогда я удивилась этой образной рецензии своей любимой учительницы по русскому(и естественно прилежащей к нему литературе), но как оказалось, все, что я буду читать будет не менее образным и удивительным.
Я словно попала под дымчатый шлейф жаркого августа, задохнулась рождественскими запахами, ощутила запахи первых школьных дней, сожгла горькую полынь утерь, окружила себя прозрачной стеной, отгородила от всего мира. Мне было так прекрасно залечь на дно муторных рек, оказаться среди приторной стекающей с веток смолы, чувствовать под пальцами разгоряченную кожу, понять, что каждый возраст прекрасен.
Сара Уинман бросает вызов рутине, повседневному быту и строгим порядкам. Мне словно в щеки тычет мокрый нос Бога и его тихий голос: "Чем уникальней ты, тем ты счастливей".
Мне хочется верить, что читая одним июньским и потерянным днем, я найду в себе силы спасти всех людей, скучающих у себя перед телевизорами. 
Я нашла, как красиво любить и дорожить своими близкими и родными, как это прекрасно, когда в твоей семье только и есть, что тепло и уют.

Книга про взрослые вещи, увиденные глазами ребенка. Про то, как трудно находить себя и свой путь, про всю прелесть человеческого выбора.
Привлекательная и очень трагическая повесть о жизни Элеоноры Мод, девочки, девушки, женщины, чья жизнь пропитывает каждую строчку в книге. При приключения, про будущее и прошлое, про волшебство, которое на самом деле очень легко найти. Ни один способ пересказать сюжет не даст вам полную картину этой повести. Настолько легкого и одновременно сложного чтения я еще нигде не находила. Я очень надеюсь, что это будет действительно ваша книга. Вы получите незримое удовольствие и ключ к самому страшному таинству. Ключ к жизни.
Оценка:♥♥♥♥♥